Домовой и Ирина.
Стих об опасности просиживания ночами на православном сайте знакомств

На кухне Ирина пьёт чай с домовым.
Закат разукрасил окно голубым.
Свеча догорает, варенье в пиале,
Гадальные карты неспешно раздали:
Любит - не любит, хлеб-соль, пээмже!
– Давай, нагадай-ка мне принца уже!

Нахмурившись, щеку поскрёб домовой,
Отбросил картишки и топнул ногой:
Прям так уж и принца на белой козе?
Попроще бы были, женились уж все. -

Он сделал глоток из фарфоровой чашки, -
Погубят тебя городские замашки!
И, быстро взглянув, разломил пирожок: -
Твои пожеланья, что с шилом мешок!
Тебе привороты всю ночь куролесь,
Гляди: вылезает уж девкина спесь:
То дети мешают, то бывшие жёны,
То суженный что-то не дюже влюблённый…

– Послушай, Кузьма, у тебя приворот,
Скорее всего – от ворот разворот.
Гарантии нет, перспективы в тумане,
А ты вон с блинами и губы в сметане. -
Ирина сказала ему с укоризной. -
Услуги твои – не совсем дешевизна.

– Зато я потомственный!!! Пусть и не сразу…
Но было событьице в лунную фазу:
Зашёл к тебе (минимум!) супер-герой, -
Ирине в ответ говорит домовой, -
Усат, расфуфырен, ну сущий султан!
Не так пошутил - ты его сразу в бан.

– Султан?! Да о чём ты? Одни лишь понты,
И сразу со мной в переписке на «ты». -
Ирина небрежно на комп посмотрела: -
Меня его личность никак не задела.
Тем более этот фальшивый султан
Не смог даже раз!
пригласить в ресторан.
Попили с "султаном" мы чай в "Теремке",
А он двадцать раз приложился к руке.
Рукав обслюнявил своими усами,
Но это ли нужно воспитанной даме?

Ирина мечтательно чай отхлебнула,
Нагнулась к столу и огарок задула…
– Вот был бы он батюшкой с паствой богатой,
Читал бы каноны, делился зарплатой…
Тогда для него, со своею косою,
Я рыбкою, Кузя, была золотою.
Тебя бы я тоже, мой друг, не з а б ы л а
И в винном подвале тебя поселила.
А там и кагор, и заморские вина:
Налил – закусил, всё степенно и чинно…

Кузьма недоверчиво лапой махнул:
– Чаво раскраснелась то? Сядь-ка на стул.
Но Ира не слышит уже домового
И в грёзах любовных купается снова:
– ...А батюшка сладкой наевшись ухи
По блату тебе отпускал бы грехи! -
Она хохотнула, губу закусила,
И прям перед носом косой покрутила.
А тот на всю кухню три раза: АПЧХИ!
Видать не понравились Кузе духи.

– Гляди, как заносит! – вскипел домовой, -
Ты нос задрала до карниза уж свой!
Прошу по добру: забирай супермена! -
И дерзко в огонь он "подбросил полено", -
Чем толще коса, тем слабее умишко.

– Меня! Оскорблять! Ну да это уж слишком! -
Ирина вскочила в ужасном смятенье,
В лицо Домовому плеснула варенье.
А Кузя хохочет: – Ух, вкусно! Ух, сладко!
Ещё вон лежит на столе шоколадка!

– Ты грязен и глуп! И к халяве приучен!

– Да я ж приманил женихов тебе кучу!
Теперя зубами скриплю от грехов... -
И рек, увернувшись от стопки блинов, -
В анкетах-то ваших мужчина — глава,
Да только всё это пустые слова.
Запросы у вас - не залиться бы краской,
А прячетесь здесь под смиренною маской.

– Молчать! Да ты просто, Кузьма, мелкий бес!

А он вдруг за веник шмыгнул и исчез.

И слышали в страхе соседи-нанайцы,
Как кто-то облизывал липкие пальцы,
Прошёл по стене, оставляя следы,
И как резанёт: «Да мне всё до звезды!»
Нанайцы трясутся с осиновым колом,
Нервяк усмиряя сакэ с валидолом.
У вытяжки жгут шерстяные носки,
Вонючую сажу втирая в виски:
(Они прочитали на днях в интернете,
Что так отпугнули гигантского Йетти...)

В сердцах облизав земляничную ложку,
Ирина прошла к голубому окошку.
За шторкою – нет… Нет в шкафу прикроватном,
Ведь чавкает где-то, а где непонятно...
– Ну где же ты, Кузя? Давай, выходи!
А ну их всех в баню!
Вся жизнь впереди!

Тут веник запрыгал…картина сместилась…
Ирина – проснулась!
Неужто приснилось?

P.S.
Соседи-нанайцы, догнавшись спиртягой,
Базарили смело с большим Чебурахой.
– А где же Геннадий? Где друг твой зелёный..?
В квартире зловонело шерстью палёной.
– Откройте окошки, вы все провоняли!
– Нельзя! Барабашка! – они зашептали. -
Мохнатая, чёрная, страшная рожа,
На смесь лешака с чунга-чангой похожа!
– Страшилки всё это… Давай, наливай!
А то у НЕЁ лишь один только чай! -
И сально расплылся в мохнатой улыбке: -
А Генка придёт после третьей бутылки!

P.P.S.
Нанайцы, с утра по неведомой воле
С чего-то предались ужасной крамоле:
На Кузю бухого взглянув косоглазо:
– Да это же лама! - воскликнули разом.
Достали откуда-то бубен из кожи,
И ходят по кругу (камлают, похоже).
А дальше в ковер закатали Кузьму,
Зачем, почему, я и сам не пойму.
(Ногами в лаптях беспощадно мутузя,
От них отбрыкаться пытается Кузя,
Но жутко болит с похмелуги башка.
А всё-таки, парень, хватил ты лишка!)
– Пустите…я местный… вдвоём же не честно…
Кричи – не кричи, только всё бесполезно.

Вот так бы история и завершилась,
Но Кузя призвал в страхе БОЖИЮ МИЛОСТЬ…
– Я больше не буду! Отсрочку мне дай! -
И сдавленно крикнул в ковре: Мир-труд-май!

Сработал ли лозунг советских рабочих
Среди завываний и хныканий прочих?
Мы это не знаем. Но Кузькина треба
Своим простодушьем растрогала небо...

И если по совести взять разобраться,
Куда домовому сегодня податься?
Деревни в упадке, в столице – мигранты,
Рекламщики, лже-экстрасенсы, сектанты.

Среди этой прелести, скажем вам честно,
Наследие предков совсем неуместно.
Как грамотно теять и слаженно деять,
Когда заставляют уродства лелеять?

Ему лошадям заплетать бы косички,
Да рынок труда захватили таджички...
Лишившись в селе родового подспорья,
Кузьма захотел улизнуть в Лукоморье.

Но он, не найдя лукоморных ступеней,
Решил охранять ЖизнеСтрой поколений.
«Семейные ценности нынче в упадке!» -
Сказал он и в город махнул на лошадке.

Да только вот жизнь здесь скучна, суматошна,
Крестьянскому ладу противо-положна.
Прогресс умножает людей на нули,
И дарит несчастным свои костыли.

Здесь тоже немало фанатов фольклора,
Любителей мантр, волшебства, заговора.
Однако и в городе каждый сверчок,
Обязан положенный ведать шесток.

Его звал Малахов на «Пусть говорят»
В эфире устроить любовный обряд,
Да только Кузьма, поплевав на окурок,
Сказал, что Малахов - махровый придурок.

«Дом 2» приглашал, но опять же без толку:
Условием было мелировать чёлку,
И чтоб, навалившись на Ксюшу-прокуду,
Она вопрошала: к добру или худу?

Конечно же, он не поддался соблазну,
Зачем залезать в эту мусорку грязну?
Пускай бомжеват он в своём зипуне,
При этом морально устойчив вполне.

И сводничать начал опять же не сразу;
Со страхом в мольбе обращался он к Спасу:
«Я ведь за идею пашу на износ,
И свадьбой решаю любовный вопрос…»

О, люди прогресса, тусни, виртуала!
Вы знаете, где раньше дева искала
Себе жениха? Ну, конечно же, в поле,
А не на танцульках и в чатах тем более.

Уверовав в «силу вайфая», отныне
Девица сидит в цифровой паутине.
Мелькает в зрачках за анкетой анкета,
А золота мизер в руде интернета.

И даже найдя к тридцати жениха,
Девица надменна порой и суха:
Мужчина проектом быть должен зарплатным.
Кому ж как не Кузе твердить об обратном?

У нас нет семейной науки. И всё же
Кузьма не своим занимался, похоже:
Гаданья, вино, булимия, картишки –
Ну как не крути – грязноваты делишки.

Пленённым в ковре оказался за дело;
Попал в переплёт и орёт оголтело:
«Нанайцы – садюги! Прощайте, славяне!
Простите меня, интернет-прихожане!»

Господь не поверил слезам домового,
Но всё же не стал осуждать его строго...
Тем паче к крамоле зовут феминистки…
«Помиловать дурня!» - Он пишет в записке.

Вы, верно, хотите узнать: а что дальше?
На это отвечу: а то, что и раньше.
Мы в страхе умнеем, как праведный Лот,
И всё забываем потом… НУ ТАК ВОТ:
Прополз по тайге неожиданный слух:
Гадательный лама берёт молодух,
Тестирует девушку плюшками с мёдом,
И завтра она с молодым донкихотом!!!
Еще тридцать мантр прочитать заставляет,
И ду́хам в подарок пирог забирает.
Сидит он на троне и жмурится чинно:
Вот счастье то где, дорогая Ирина!

А.С. 24.01-03.03.25
Стихотворение "Домовой"